Тифлис 1904 - Страница 57

Теперь разберем то, что произошло еще раньше. Лыков поехал арестовывать Динда-Пето по адресу, который ему дал Трембель. И на горной тропе его ждала засада. Кто знал о планах сыщика? Те же самые Трембель с Ковалевым. И опять Свечин, но без подробностей. Еще ротмистр Чачибая, но тоже без подробностей. В курсе всего был и помощник полицмейстера Шмыткин. Вроде бы приказ абреку отдавал он. Но чей приказ? Свой или кукловода? Смерть коллежского асессора до сих пор вызывала у питерца подозрения. Уж больно она смахивала на устранение. И доказательства связи с «постирочной» какие-то декоративные. Денег нашли – кот наплакал. И пять штук часов… Все больше доходные бумаги, причем мусорные. Из первоклассных лишь две закладных, украденные у помещицы в далеком Арзамасе. Но листов у нее похитили двадцать, а у Шмыткина отыскались только два. Словно кто-то подделывал улики, но при этом банально экономил.

Ну и самое первое в цепи событий, и притом самое трагичное: смерть Абазадзе. О задании, выполнять которое ехали поручик с коллежским советником, не знал только ленивый. Лыков рассказал про штабс-капитана Багдасарова всем, даже князю-главноначальствующему. В итоге поручика застрелили на глазах у питерца, а ему велели убираться. Багдасарова тоже кончили. Видимо, рассчитывали, что напуганный Лыков умерит прыть. И вообще вернется в Петербург несолоно хлебавши, где доложит министру, что ниточки оборваны и ловить в Тифлисе нечего. Тут заправилы просчитались: Алексей Николаевич не отступил, а только озлился. Так, что полез в горы один, наплевав на здравый смысл. И одержал первые победы: заполучил друга-разбойника и арестовал Динда-Пето. Кстати, история, что произошла на Кахетинском шоссе, снова говорит о непричастности к делу Скибы. Он-то знал характер бывшего коллеги. И если бы спросили его, отнюдь не посоветовал бы ставить сыщика в такое положение. Когда тот проявил малодушие и есть лишь один способ искупить вину.

После таких рассуждений в голове у коллежского советника прояснилось. Точно ли это был метод обратной дедукции, он не был уверен. Но помог загадочный метод… Главные подозреваемые – Трембель и Ковалев, а главный союзник – честный Скиба. Теперь можно реализовать новый план. Алексей Николаевич задумал его из двух частей: явной и тайной. Явную нужно было проводить совместно с тифлисской полицией. Тайную питерец собирался исполнить самостоятельно, не осведомляя о ней никого.

Сначала Лыков появился-таки у статского советника. Сокрушенно пожаловался ему, что очередная ниточка опять оборвана и дознание затягивается. Так, мол, совсем у вас поселюсь, Карл Федорович. К зиме бы успеть.

Затем спросил с надеждой: что там с поляками? Нет ли оттуда какой-нибудь зацепки?

Трембель только вздохнул:

– Увы, Алексей Николаевич. Недооценил я это племя. В Тифлисе их оказалось более пяти тысяч! Как за всеми уследишь?

– Пять тысяч? – поразился сыщик. – Откуда в городе такая туча панов? От Варшавы далеко, что они все тут делают?

– Ну, отцов выселили сюда после восстания шестьдесят третьего года. Теперь здесь дети и внуки сосланных. Прижились, черти суконные, и обратно на родину не хотят.

– Значит, нет никаких подсказок?

– Никаких, – начальник особого отдела по полицейской части развел руками. – Те, на которых я надеялся, все под лупой. Их почту я смотрю. Но там одна ерунда. Если и ведут паны какие-то дела с жуликами из казначейства, то через других людей. И мне эти люди неизвестны.

– Понял, – сник питерец. – Тогда вот что, Карл Федорович. Хочу я подсунуть в упомянутое вами казначейство соглядатая. Детали мы обсудим с полицмейстером. Когда все продумаем, придем к вам. Вы не против?

– Я за, иначе и быть не может, – с энтузиазмом ответил Трембель. – Но кого подсунете? Тифлис не настолько велик, чтобы отыскался в нем подходящий для агентурной операции человек.

– Мы поищем, – уклончиво ответил сыщик.

– Требуется слишком много качеств. Чтобы был наш, а не с улицы. Чтобы финансист, а не сапожник. Чтобы имелось место, и не сторожа, а поближе к деньгам. Чтобы взяли по рекомендации, которая не вызовет подозрений. Невозможно! Ведь если вы правы и в казначействе все прогнило, там целое гнездо жуликов. Чужого они не пустят.

– Мы думаем над этим.

– Ну, бог в помощь, – уже без всякого энтузиазма завершил беседу статский советник. – Жду вас, когда будете готовы.

Питерец отправился к Ковалеву. Тот выглядел обеспокоенным: что нового потребует командированный? Полиция неделю отбарабанила в усиленном режиме, люди с ног валятся. Правда, в городе стало чище. После смерти Безвуглого вся шушера притихла: за последние три дня ни одного серьезного преступления. Может, следует время от времени убивать кого-то из фартовых? И тогда наступит успокоение?

– Георгий Самойлович, – начал сыщик, – я тут подумал… Надо начинать все заново. И хватит ловить поставщиков, давайте возьмемся за сам механизм.

– Какой механизм? – опешил полицмейстер.

– Ну, где все деньги крутятся? Где идет подмена?

– В казначействе.

– Вот! Не пора ли завести там свои глаза и уши?

– Хм… – Ковалев задумался. – Здравая мысль. Козюлькин в отпуске. Его обязанности исполняет старший кассир Гонзаго-Павлючинский. Он если и в доле, то теперь настороже. Как мы его завербуем?

– Мы не станем его вербовать. Если Гонзаго – агент «постирочной», это нам ничего не даст. Надо внедрить туда своего человека.

Полицмейстер замахал руками и высказал те же опасения, что и Трембель. Места свободного в казначействе нет, человека с опытом нет, подходящего рекомендателя тоже нет. На это сыщик просто сказал: