Тифлис 1904 - Страница 24

К оглавлению

– Но почему именно армяне?

– Там теперь все замешаны, а с чайканского народа просто началось.

– Расскажи мне в подробностях.

Имадин удивился:

– Ты действительно не слышал об этом промысле? Он со всей России деньги собирает.

– Говори же!

– Тоже мне, а еще полковник. Началось с дашнаков. О том, что они обложили данью всех богатых армян, тоже не знаешь?

– Об этом слышал. Но какая тут связь?

– Сейчас объясню. Сначала отдельные фабриканты не хотели платить. И один, дело было в Шуше, дал им деньги, а номера купюр сообщил в полицию. А полиция поймала боевика, когда тот пришел в банк за разменом.

– Храбрец этот фабрикант.

– Был храбрец, – поправил сыщика разбойник. – Его тут же зарезали. Но дашнаки обожглись. Они стали думать, как не попасться, если уловка повторится. И наняли Козюлькина.

– Погоди, погоди. Действительный статский советник Козюлькин – губернский казначей. Ты о нем говоришь?

– О нем.

– Ну и ну… – поразился Алексей Николаевич. – Мы там все столицы прочесали, ничего не нашли. А здесь каждый голодранец знает, к кому идти, чтобы добычу «отстирать».

– Видишь, как полезно иметь друзей среди разбойников! – рассмеялся Имадин.

– Продолжай, пожалуйста.

– Так вот, Козюлькин начал помогать дашнакам. За процент, разумеется. И подумал, или кто его подучил, что такая услуга нужна многим. В первую очередь ворам и разбойникам. А еще тем, кто против царя. Как их? Революционерам.

– Тем же дашнакам.

– Не только, – возразил чеченец. – Есть еще поляки. У армян имеется партия «Гнчак», у нее свои боевики, которым нужны средства. Эсеры – так их зовут? – также пользуются казначейством. Большевики какие-то, этих я вообще не знаю, кто они, но туда же в очередь. У них есть армянин по кличке Камо, он хуже любого абрека. Этот Камо шляется на Александровскую улицу, как к себе домой.

– Александровскую улицу? – не понял сыщик.

– Ну, там в одном доме и казенная палата, и губернское казначейство. Я и сам туда ходил.

– Ты? Зачем?

– Надо было разменять три сторублевых бумажки, из добычи.

– И тебе разменяли?

– В тот раз побоялись, отослали в банкирскую контору Цовьянова, что на Сионской улице.

– И что Цовьянов?

– По их записке поменял. Двадцать процентов взял, собака!

– Стало быть, помимо самого казначейства, в «большой постирочной» участвуют еще и банки, и банкирские конторы?

– Где-где?

– Мы в полиции назвали это предприятие «большая постирочная», в том смысле, что там отмывают «грязные» деньги, – пояснил приятелю Алексей Николаевич.

– А-а… Да, там сейчас много народу кормится. Контора Читахова тоже в деле. Другие разбойники говорили мне, что и банк Тифлисского городского кредитного общества. Но сам я им не пользовался.

– Другие разбойники… Имадин! Вот чем ты можешь мне помочь. Мне и закону. Тебе расскажут то, что никогда не сообщат полиции. Ты же один из них.

– Предлагаешь мне стать доносчиком?

– А как иначе ты собираешься получить прощение от властей?

Чеченец замялся:

– Эх… А нельзя иначе? Доносчик – дурное занятие. Хуже ничего нет.

– Хорошо. Расскажи все, что знаешь. Фамилии, имена, кто пользуется услугами казначейства. Кто в самом казначействе заправляет, кроме Козюлькина.

– Да я знаю мало.

– Сыпь все, что есть.

– Я имел дело с кассиром первого разряда Баграм-беком Макинским. Но он мелкая сошка для таких, как я, разбойников-одиночек. Крупные клиенты ходят повыше. Самые крупные – прямиком к Козюлькину.

– А кого ты называешь крупными?

– Того же Елизбара Чолокова.

– Динда-Пето?

– Ага. Он кочи, атаман большой шайки, у него бывает крупная добыча. Еще Зелимхан, Дали-Али, Юсуф, Абдурашид Тепкучев, Улухан. Все серьезные абреки идут в Тифлисское казначейство.

– А Трембель ничего не обнаружил! – в сердцах вскричал Алексей Николаевич.

– Кто такой Трембель? – заинтересовался чеченец.

– Начальник особого отдела по полицейской части канцелярии главноначальствующего. Старший над всей кавказской полицией.

Имадин пожал плечами:

– Полиция всегда все узнает последней. Впрочем, у этой, как ты ее назвал, «большой постирочной» высокие покровители. Иначе ее давно бы уже закрыли. Может быть, твой Трембель поэтому ничего не обнаружил?

– Может быть. Я как-то раньше об этом не задумывался… Действительно, множество людей знают об этой возможности, пользуются ею. Ты, извини, не первый головорез на Кавказе…

– Не первый, хвала Аллаху, – поддакнул Имадин.

– …а сам ходил туда разменивать купюры. Но власти ничего не замечают уже много лет. Бывает ли такое?

– На Кавказе и не такое бывает, – осадил друга разбойник. – Русская администрация никогда не знала, как на самом деле живут местные.

– Так, – вздохнул коллежский советник, – кое-что стало яснее. Значит, началось с армян, а теперь там весь интернационал столуется?

– Кто-кто? Слушай, говори понятно!

– Ну, жулики разных национальностей. Ты сказал, есть даже поляки?

– Да, из Варшавы приезжают фартовые. В Тифлисе земляки помогают им выйти на нужных людей. И не только фартовые, но еще… как их? Террористы. Правильно я сказал?

– Правильно. Имадин, вот что я думаю: твои слова к делу не пришьешь. Максимум, кого я могу арестовать, – это кассира первого разряда. И того затем отпустят, потому что показаний одного свидетеля, да еще и опороченного, мало. А требуется взять головку. С ней имеет дело Динда-Пето. Помоги мне его арестовать, и я тут же обращусь к министру. Чтобы тебя послали на войну.

Алибеков ответил без раздумий: