Тифлис 1904 - Страница 37

– Этих можно вычислить. Есть два человека, которые переписываются с Пилсудским. А я их донесения читаю. Теперь все?

– Из политических вроде все, – согласился Лыков. – Таким образом, это начиналось как армянский гешефт, а выросло в сложное и доходное дело.

– Вы сказали, клиенты идут с трех сторон, – напомнил Ковалев.

– Да. Вторая группа – это здешние разбойники. Их представляет Динда-Пето, он главный посредник между ними и казначейством. Абреки со всего Кавказа меняют «грязные» деньги через него.

– Ну это он нам скоро сам расскажет. А кто третий?

– Третий – некто Безвуглый, – сообщил питерец.

Полицмейстер сразу оживился:

– Беглый пластун? Давно мы эту сволочь ищем! Он тоже «стирает»?

– Безвуглый является посредником от российских бандитов. Те везут добычу в Тифлис, передают пластуну, который и совершает обмен.

Лыков нарисовал кружок и три стрелки.

– Это часть схемы. Надо добавить сюда еще несколько посредников, которых мы пока не знаем. Одним из них был убитый Багдасаров. Но не единственным!

– А он от кого получал заказы? – поинтересовался Трембель.

– Ну как же, Карл Федорович. Вспомните, с чего все началось. С квитанции в кальсонах Степки Латунного, первого домушника на Выборгской стороне. Думаю, штабс-капитан отвечал в «постирочной» за столицу.

– Может быть. Что еще известно?

– Известна фамилия одного из мошенников в Тифлисском казначействе: кассир первого разряда Баграм-бек Макинский. Но он занимается небольшими суммами, по мелочи.

– Откуда сведения, от тех же двух абреков?

– Имадин не абрек, а разбойник, – поправил Трембеля сыщик.

– А! Какая разница… Если сведения от этих двоих, значит, они так же бездоказательны.

– Пока да.

– Ну вот видите, Алексей Николаевич. На основании голословных обвинений мы никого арестовать не можем.

– Не можем, – согласился Лыков. – В том числе и банкиров.

– Каких еще банкиров? – удивились собеседники.

– В деле участвует не только казначейство. В сговоре с преступниками состоят также банковские конторы Цовьянова и Читахова, а еще банк Тифлисского городского кредитного общества.

– Черт, а я в нем свои деньги держу… – пробормотал статский советник. – Надо срочно забрать.

Тут он опять ударил кулаком по столу:

– Алексей Николаевич! Это что же выходит? Никому нельзя доверять, все продались?

Лыков лишь молча пожал плечами.

– Куда деньги-то переложить? – плаксивым голосом продолжил чиновник. – Семь тысяч триста пятьдесят рублей. Все, что успел скопить. А? Черти суконные!

Питерец деликатно откашлялся и пририсовал к кружочку еще три стрелки.

– Все? – устало спросил Трембель.

– Нет.

– Я так и знал… Вы хотите сказать, что у «большой постирочной» имеются здесь сильные покровители. Правильно?

– Карл Федорович, эта мысль лежит на поверхности. Вы говорили мне, что делали негласную проверку в казначействах края. И она ничего не обнаружила.

– Козюлькин, сукин сын, – вздохнул Ковалев. – Он же сам себя проверял. Потому и не обнаружил. А вы, Карл Федорович, требуете доказательств. Вот лучшее доказательство!

– М-да… – статский советник схватился за голову. – Что я скажу князю-главноначальствующему?

– Но ведь он уехал? – спросил сыщик.

– Да, убыл в Петербург. Теперь до августа не покажется, а то и до сентября.

– Ну и не забивайте себе голову. Фрезе нормальный, он… – Лыков замешкался, подыскивая слово.

– Он поймет, – подсказал полицмейстер. – И поможет, чем надо.

– Да, помощь Александра Александровича понадобится, – согласился Трембель. – Ваше дознание, Алексей Николаевич, выводит дело на новый уровень. Замешаны такие фигуры, в генеральских чинах… Надо готовить секретную операцию, пора разоблачить мошенников. Берем в разработку кассиров вместе с их начальником: смотрим их формуляры, соответствие расходов доходам, счета в банках, что записано на родственников…

– Дело не в одном Козюлькине, – осторожно начал сыщик. – Динда-Пето сказал, что здешняя полиция продажна. Отдавай ей десять процентов добычи и грабь, сколько хочешь.

– Что?!

– Абрек так сказал, не я.

Кавказцы переглянулись, и Ковалев спросил:

– А фамилии он назвал? Кто потворщик?

– Сейчас пойдем и узнаем! – грозно заявил начальник особого отдела.

Трое полицейских приехали в Метехский замок уже под вечер. Их встретил растерянный князь Чиковани. Лыков сразу понял, что случилось неладное. Он взял помощника смотрителя за рукав:

– Не уберегли?

– Ва… ваше высокоблагородие…

– Как это вышло? Я велел никого в камеру не пускать.

– Парашечники, ваше высокоблагородие. Они, сволочь.

– Яснее, князь, яснее!

Трембель и Ковалев начали одновременно наливаться красным цветом. Статский советник рявкнул так, что Чиковани отпрянул:

– Доложить, что произошло!

– Арестант Елизбар Чолоков отказался выносить из своей камеры парашу. Абрек, им не полагается. Я… виноват, не подумал. Приказал вынести ее дежурным по этажу. Они зашли, двое. При надзирателе, как положено. И один из них, арестант Хочолава, ударил абрека ножом.

– Убил?

– Так точно, убил.

– На глазах у всех? – не поверил Трембель.

– На глазах… Сказал на допросе, что он кровник Динда-Пето и мстил за смерть двоюродного брата.

Лыков повернулся и направился к экипажу. Начальник особого отдела окликнул его:

– Куда же вы, Алексей Николаевич? Надо дознать все, как было.

– Дознавайте, – вяло ответил сыщик. – Я вам такого «языка» привел…

Дошел до фаэтона, постоял, потом плюнул в сердцах и двинулся в одиночестве за ворота. На душе было мутно. Имадин говорил про кровников. И угадал. Неужели правда? С одной стороны, так могло быть, конечно. У каждого абрека длинный список злодеяний. Это на Руси убили, и убили. Мстить доверяют полиции, пусть она ловит, царь ей за это жалованье платит. Но тут, на Кавказе, все иначе. Весь род потерпевшей стороны считает своим долгом найти и покарать злодея. Даже в тюрьме на глазах у стражи.