Тифлис 1904 - Страница 63

К оглавлению

Они дошли до ограды шелководческой станции. Там незнакомец сказал негромко:

– Зови меня Азвестопуло.

– Ну?

– Расскажи про Безвуглого. Давно его?

– Две недели назад.

– А куда делся Баграм-бек?

– Отослали на ревизию. Сначала в Эривань, оттуда в Шушу. Потом, говорят, в Темир-Хан-Шуру.

– Алексей Алексеич ничего не говорил?

– Козюлькин?

– Какой же еще? Насчет Одессы. Мы из двадцати процентов договаривались.

Злогостев откашлялся для солидности и ответил:

– Мне про тебя никто ничего не говорил. Но теперь двадцать пять.

– Я уж понял, – зло прошептал Азвестопуло. – Захребетники! Мы там жизнями рискуем, а вы…

– Будешь ругаться – уйду, – пригрозил титулярный советник. – И жди тогда, когда Алексей Алексеич из Франции возвратится. До осени и прождешь.

Чернявый отвернулся, видно было, что он с трудом себя сдерживает. Проглотив матерщину, сказал:

– Черт с вами. Обратно не повезу. Только пусть бек даст телеграмму в Одессу, что условия изменились. А то меня за эти пять процентов на Луну отправят.

– Говорю же, он долго не приедет.

– Когда приедет. Ну, двинули?

– Куда? – опешил Злогостев.

– Товар смотреть. Или ты его завтра так примешь, под честное слово?

– Далеко ехать-то?

– Номера «Кутаис», это на Солдатском базаре. Извозчик за мой счет, не бойся.

Тут только казначейский заметил, что в правой руке его собеседник держит револьвер. Он охнул и оглянулся на свет фонарей.

– Ты что, дядя? А, это… Не дрейфь, ты живой нужен, не дохлый!

Они сели в фаэтон и потрусили на правый берег. В номерах Азвестопуло вытащил из-под кровати клеенчатый чемодан, открыл его, а сам отошел к двери:

– Гляди. Все, как договаривались.

Тифлисец огрызнулся:

– Говорю же: мне про тебя инструкций не оставляли. Вообще, об этом деле я с тобой говорить не должен! Вдруг ты сыщик?

– Сыщик… Ты проверь, проверь. Сыщик! Ишь тоже… Цену набиваешь? Мало двадцати пяти процентов?

Злогостев спросил, глядя одесситу прямо в глаза:

– Кто назвал Баграм-бека?

– Латунный. Это…

– Знаю.

Титулярный советник заметно успокоился. А когда посмотрел доходные бумаги, повеселел:

– Хорошие. Первоклассные!

– А ты думал, Азвестопуло туфту привез?

– Где добыли?

– Газеты надо читать, – важно ответил налетчик.

– Но условия, как я сказал.

– Понял я, понял. Про телеграмму только не забудь. Я как раз до осени погуляю. В Грецию хочу съездить, к родне. Ни разу не был. Вернусь к сентябрю – будет тогда телеграмма?

– К сентябрю точно будет, – успокоил продавца тифлисец и стал пересчитывать серии. Получилось двести три тысячи.

– Вроде шесть лишних? О другой сумме говорили.

– Добавили маленько, чтобы опять не ездить, – пояснил налетчик и вдруг осклабился: – А сказывал, что разговору обо мне не было! Болтун.

– Осторожность не помешает… Так. Двести три. Минус четверть, остается сто пятьдесят две тысячи двести пятьдесят рублей. Тебе какими купюрами приготовить?

– Половину сотенными, половину пятисотрублевыми, но из них тыщу мелочью: пятерками да десятками. Мне же ездить с ними до осени.

– Золотом могу дать часть, – предложил чиновник.

– Сколько? – заинтересованно спросил бандит.

– Тысяч тридцать.

– Давай! В Греции золото любят.

– Золото везде любят, – усмехнулся титулярный советник. – Приходи к двенадцати часам, раньше не успею.

Надел шляпу и был таков.

Отчаянный грек посидел, помолчал, потом стукнул кулаком в стену. Вошел пограничник Иванов-второй, одетый по-мещански.

– Завтра в двенадцать в кабинете Злогостева.

– Слушаюсь, ваше благородие!

– Только выжди минут десять. Вдруг он спрятался и дверь высматривает, не бежит ли кто в полицию.

– А я двором и сразу в Малую Грязную улицу. Разрешите выполнять?

– Ступай.

А в это время в Лабораторной слободке происходили еще более драматичные события. Была пятница, и Лыков собрался в гости к Виктории Павловне. Он шел темными, неосвещенными улочками, неся под мышкой кулек. В кульке находились бутылка шампанского и фунт свежей алазанской черешни. Вдруг в проходе между двумя тесно поставленными домами на него кто-то набросился. Сыщик успел выставить вперед левую руку. Нападавший наткнулся на нее, замешкался, но затем сделал молниеносный выпад. В свете луны блеснул кинжальный клинок. Кончик вспорол сукно на пиджаке Алексея Николаевича, чуть-чуть не достав до тела. Сыщик без раздумий махнул кульком и огрел им неизвестного. Тот пошатнулся и едва устоял на ногах. Однако упустил секунду, и питерцу ее хватило. Удар кулаком отбросил злодея на стену.

Лыков шагнул вперед, чтобы добить противника. Но сзади послышался шорох. Второй! Развернувшись на одной ноге, коллежский советник двинул наугад башмаком и попал. Хорошо попал, поскольку зазвенела сталь и раздался сдавленный крик. Тот, что целил в спину сыщику, выронил кинжал и бросился наутек. Лыков хотел было догнать его, но не вышло. Первый противник оправился и, сидя на земле, схватил сыщика за ногу. Повалить не повалил, но задержал. Смелый парень, спас сообщника… Алексей Николаевич оценил поступок противника и не стал его калечить. А просто поднял одной рукой с земли, а второй прихватил за горло.

– Пусти… – захрипел тот, пытаясь вырваться. Это ему, конечно, не удалось.

– Ну хоть ты попался, – констатировал сыщик. – Пошли в участок, поглядим, кто такой. Дашнакцакан, что ли?

Он быстро обыскал пленника, забрал нож из сапога и погнал парня перед собой. Вдруг навстречу вышли двое.

– Черт, сколько же вас там! – рявкнул Лыков, доставая маузер. Но оказалось, что это штабс-ротмистр Топурия ведет второго злодея. Который спасся было от сыщика, но, как выяснилось, далеко не убежал.